Вы живы, и даже слишком...

Такой красавицей на титуле своей первой книги «Женщины эпохи французской революции» в 1929 году вошла в литературу Галина Серебрякова

О ЧЕМ МОЛЧИТ КИТАЙСКАЯ ОБЕЗЬЯНКА

Предыстория появления в феврале 1927 года главного редактора «Комсомольской правды» Тараса Кострова (это псевдоним, подлинное имя - Александр Мартыновский) в квартире Серебряковой такова. Его внимание привлекли два ярких очерка из Китая, появившиеся в журнале «Красная нива» (№ 51, декабрь 1926 г. и № 5, февраль 1927 г. /Редакция «КП» благодарит за обнаружение этих очерков сотрудников отдела периодики ГПИБ России Н.А. Шамшину и О.В. Тырину).

«Комсомолка», которой шел еще только второй год, вырабатывала особенную манеру разговора с молодёжной аудиторией. Вся политическая часть излагалась «по-взрослому», официальным партийным языком. Общение с рабкорами и низовым комсомольским активом шло по-простецки, простонародно. Агитация держалась на стихах комсомольских поэтов, с примкнувшим к ним Маяковским, и на звонких лозунгах. Костров же искал для каждого газетного номера еще и «гвозди» - занозистые, читабельные, житейские материалы. Искал такие перья, которые, обладая партийным языком, могли при этом любую сложную тему преподать как историю из жизни. Так умела писать в «Комсомолке» Елена Кононенко. И вот блеснула на авторском горизонте Галина Серебрякова, которую Костров тут же и заприметил.

Впрочем, Серебрякова была уже весьма известной особой: женой недавнего наркома финансов, автора НЭПа и «золотого червонца», а теперь зампреда Госплана СССР Григория Сокольникова. Она стала его второй, молодой (с разницей в 17 лет) женой, не отказавшейся, однако, в новом браке от фамилии первого мужа Леонида Серебрякова. Он тоже был весьма влиятельной фигурой: верный соратник Ленина, Секретарь ЦК и член Оргбюро РКП (б), комиссар Наркомата путей сообщения СССР, заместитель наркома Феликса Дзержинского. Уход Галины от него к Сокольникову, оставившему ради неё семью и двух сыновей, был, конечно, у всех на устах. Тем более, что красивую фамилию, на которую формально не имела прав, будучи «гражданской» женой, Галина сделала своим литературным псевдонимом. Леониду она оставила двухлетнюю дочь Зорю, которую родила в 17. Впрочем, уходила она от Леонида раньше, чем завязался роман с Сокольниковым. Просто не полюбила первого мужа.

Партийная элита после переезда из Питера в Москву жила до середины 20-х общей коммуной в гостиницах «Националь» и «Метрополь». Но, сойдясь с Галиной, Сокольников получил служебную квартиру на улице Грановского в 5-м Доме Советов, их соседями стали Фрунзе, Молотов, Тухачевский, Ежов. Жены наркомов держали модные тогда светские салоны, собирая там «сливки общества». Галина Серебрякова последовала их примеру, ее салон славился лёгким характером. Так что Кострову не пришлось долго искать автора китайских очерков.

Не удивил его и возраст юной очеркистки. Это было время молодых. Ему самому едва исполнилось 25, а он успел в 1917-м, в свои 16, перебравшись из Забайкалья, распространять в Одессе подпольную «Искру», потом возглавить в Киеве республиканскую молодёжную газету, а 3 сентября 1925 года, в свои 24, принять от Слепкова новорождённую «Комсомолку». Социальные лифты на заре новой власти летали с невиданным ускорением.

Галина тоже рано - вслед за отцом и матерью - пришла в революцию, подростком вступила в партию, приняла участие на юге в действиях Красной Армии. Интересно, что это был Донбасс и что оба её будущих мужа входили в Реввоенсовет Южного фронта, Серебряков и вообще создавал первый совет депутатов в Луганске, работая там в предреволюционное время на железной дороге. Так что им с Галиной было что вспомнить, когда встретились в Москве.

Сохранилась красноармейская фотография Галины Серебряковой, тогда ещё Красуцкой (по матери). Здесь ей 15 лет. Но она уже опытный, закалённый войной большевик. Так они себя воспринимали

И всё-таки, согласитесь, сегодня это кажется невероятным, что 20-летняя девушка без образования оказалась очеркистом в Китае, собрала там материал на целую книгу, написала её, напечаталась в популярном журнале и собирала в своём «наркомовском» салоне самую престижную публику страны. Фантастическая карьера. Даже если принять во внимание, что она была женой наркома (как вообще ей это удалось?), даже если допустить, что эта девушка – гений авантюризма… Что-то же вознесло её в околокремлёвские коридоры и открывало там двери?

На первый взгляд Галина оказалась внутри этого круга волею судьбы. Мать ее Бронислава Красуцкая была дочерью польского заводчика, училась в Варшавской консерватории и попала в марксистский кружок. Марксизм стал смыслом и содержанием всей её жизни. Влюбившись в такого же юного марксиста Иосифа Бык-Бека, вышла за него замуж и в горячий 1905-й выносила среди демонстраций и агитаций будущую дочь. Ближайшая подруга Софья Мушкат приводила её на встречу с Феликсом Дзержинским. Тогда они не знали, что через пять лет Софья станет его женой, а Броня войдёт в их дом и начнёт работать с Софьей в аппарате ЦК партии, в Польском бюро агитпропотдела.

С отцом Галины они разойдутся, мать станет жить с дочерью, у Сокольникова. Но в «Метрополе» он еще муж влиятельной Красуцкой, всем известный доктор и предприимчивый хозяйственник. На почве общих дел сошёлся в гостинице с Серебряковым, вместе с которым потом и попал под расстрел как член троцкистской левой оппозиции. Скорее всего, Галину Серебряков увидел здесь, у отца в «Метрополе», когда она вернулась с фронта. Он был вдвое старше, но всё равно ему было только 33. Время молодых.

Пафосная советская мифология сделала секретом личную жизнь высшего эшелона власти 20-х годов, её деталей почти не найдёшь. К тому же последующее истребление этого эшелона и вовсе растворило следы его существования. Нам трудно сегодня представить бытовую жизнь тех людей, которые составляли ближайшее ленинское окружение. Многие имена стали всплывать только полвека спустя, в пору гласности.

Вспоминая мать и восхищаясь её преданностью коммунистической идее, Галина как-то невзначай в книге «Странствие по минувшим годам» (1965 г.) описывает и подробности их тогдашнего быта. Обычная сцена: перед ужином (лепешки) собирались в гостиной (с пыльными шторами); Дзержинский читал наизусть на польском стихи Мицкевича, поэзию которого пылко любил, Красуцкая играла на рояле прелюды Шопена. Это была практически семья. Ведь все были свои, проверенные ещё подпольем. Носители самого долгого партийного стажа. Первопроходцы. Завоеватели власти и теперь её локомотив. Все знали друг друга, дружили детьми и родственниками, ходили в гости из номера в номер - играть в шахматы, поздравлять именинников, при необходимости согласовать и подписать срочные бумаги. Так же, на ходу, по личной рекомендации или просьбе подбирались кадры, раздавались посты. Кем только не был, например, отец Галины: даже одно время директором музея изобразительных искусств имени Пушкина, где начал тиражировать в гипсе Аполлона Бельведерского…

Как не вспомнить ленинское неприятие подобной «кружковщины» и «местечковости», которые мешали придать партии должную организованность и дисциплину. Он высоко ценил поэтому таких собранных людей, как Дзержинский. Серебрякова он называл «гениальным рабочим» за его классовое чутье, которое невозможно было сбить никакими соглашениями. Однако Дзержинский, впрягшись сразу в несколько «телег» народного хозяйства, пережил Ленина только на год. А классовое чутье Серебрякова дало сбой, как только у него появилась любимая доченька, для которой потребовалась элитная дача на Николиной горе. Похоже, идейная лодка, как и любовная, о которой писал поэт, разбилась о быт.

Редкий кадр из личного фотоархива семьи Серебряковой: Владимир Ленин, Леонид Серебряков (слева), которого Ленин называл «гениальным рабочим», в президиуме одного из партийных съездов. Впервые они познакомились в 1912 году на Пражской конференции РСДРП

Вот так, по-свойски, скорее всего, и получила 20-летняя дочь Красуцкой и супруга наркома билет на какой-нибудь литерный экспресс, везущий в Китай особый груз. Тем более, что отец её, став тестем Сокольникова, получил пост члена правления от СССР на Китайско-Восточной железной дороге и вполне мог устроить такую поездку, возможно, даже в собственном вагон-салоне. Оттуда Галина, кроме материалов для книги, привезла шелковый китайский костюмчик для девочки, который сумела сохранить в будущих ссылках Бронислава Сигизмундовна. Другой сувенир – чеканка с маленькой обезьянкой среди бамбука. Эта чеканка и сегодня висит в доме Серебряковой в Переделкино. Через два года ей будет сто лет. Всё пережила вместе с Галиной, всё видела, всё знает, но молчит.

Галина приняла предложение Тараса Кострова стать автором «Комсомольской правды», написала репортажи из Туркмении и из Женевы. А вскоре её «Зарисовки Китая» в полном объёме вышли в библиотечке «Огонька».

Оригинальный экземпляр первой пробы пера будущей известной советской писательницы Галины Серебряковой сохранился на книжной полке в её переделкинском доме

Брошюрку «Огонька» Галина отвезла Максиму Горькому, он отметил несомненные ее способности к литературному творчеству. Через год Галина так же инкогнито съездила в Париж за новой книгой, которая вышла в 1929 году с привлекательным названием «Женщины эпохи французской революции». На титульном листе появился её портрет, стилизованный под наряды описанной эпохи и с автографом, позаимствованным у отвергнутого мужа. Сокольникову она подарила весь свой гонорар за эту книгу, и он купил им на эти деньги квартиру на Арбате, в Карманицком переулке.

А впереди её ждал Лондон.

(Продолжение следует)

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

ВЫ ЖИВЫ, И ДАЖЕ СЛИШКОМ….

Как спецкор «Комсомольской правды» Галина Серебрякова описала Китай, Туркмению и «Давос», купила замок для советского посольства в Лондоне и вошла в большую литературу (первая часть). (подробнее)